Тверской ТЮЗ. «Интервью». Услышать полифонию.

Подробности

Автор: Наталья Малькова

Просмотров: 4440

Я не хотела писать об этом спектакле. Что-то мешало мне составить о нем законченное представление. Тем не менее – прошло уже десять дней, а я все возвращаюсь к нему мыслями. Ничего не поделаешь, придется писать.

Сюжет мелодрамы "Интервью" по пьесе Питера Суэта в постановке Кирилла Левшина строится очень интересно - зеркально. Случайно встречаются два человека – обычных, небезгрешных, таких же, как миллионы жителей их мегаполиса. Но каждый из этих двоих становится  для другого Ангелом Господним, явившимся в одном случае – принять покаяние, а в другом – возвестить, что пришло время измениться.

Мне очень понравилось исполнение Генрихом Казарьяном роли Московица – польского еврея, бывшего узника концлагеря, после Второй мировой войны оказавшегося в США и зарабатывающего на жизнь шитьем мужской одежды. Какой роскошный получился образ: глубокий, многоплановый – и в то же время цельный и внутренне логичный! Как узнаваемы эти старческие ворчливость и раздражительность, эта типично иммигрантская привычка в случае необходимости «включать дурака» - и как неожиданно, как ослепительно сквозь эту ветхую шелуху вдруг сверкает мудрость, явившаяся результатом большого и очень горького опыта…

Одной биографии Московица вполне хватило бы, чтобы сделать добротную пьесу. Это тема для трагедии – классической, на все времена: история человека, который не смог спасти свою семью и потом всю жизнь казнил себя этим. Очень животрепещуще – и очень актуально, принимая во внимание хотя бы огромное количество вполне живых жен и детей, оставляемых отцами семейств на произвол судьбы без особой рефлексии. Справятся, чо. Не война!

Но в пьесе есть еще одна история. Она не так ощутимо бьет по нервам – но она очень важна. Я говорю о том, что происходит в ходе пьесы с другим ее героем, страховым агентом, роль которого исполняет Сергей Коноплёв.

Когда-то я училась музыке и играла Баха. Это трудно: играть правой рукой одну тему, а левой – совершенно другую. Тема левой руки была проще, и я не очень акцентировала на ней внимание, относясь к ней почти как к аккомпанементу. «Не так», - сказала мне учительница. «Ну-ка, сыграй без правой, одной левой. Ты чувствуешь, что это самостоятельный голос? Ты слышишь, как он красив?»

Исполнять полифоническое произведение, равно как и воспринимать его – искусство, во многом утраченное. Я это отчетливо поняла на этом спектакле. Два героя запустили во мне два совершенно разных потока мыслей. История Московица в силу своей яркой эмоциональной окрашенности поглотила львиную долю моего внимания - поэтому к ряду умозаключений относительно его визави я пришла уже после спектакля, неоднократно возвращаясь к содержимому своих «защечных мешков».

Итак, что же мы видим? Страховой агент пришел к Московицу задать ряд стандартных вопросов в рамках процедуры получения страховки. Разговор не клеится. Основная причина этого: взгляды на жизнь у этих двух людей диаметрально противоположны. Страховой агент живет в строго упорядоченном мире, где все исчисляется, фиксируется и регламентируется. А Московиц слишком много видел в жизни ситуаций, когда все регламенты, все писанные законы летят в тартарары – и поэтому не привык на них полагаться и вообще излишне на них концентрироваться. Зато он чуток к голосу живой жизни и многое знает о ее неписанных законах.

Московиц смотрит на страхового агента с удивлением и даже страхом. Он не понимает, как можно настолько серьезно воспринимать инструкции. Он убежден: делать чьи-то указания единственным правилом игры, напрочь отключив собственные чувства, размышление, оценку ситуации – крайне опасно. Он помнит, как однажды население одной страны – не всё население, но его критическая масса – приняло на веру некую доктрину и поставило её выше рассуждения, выше совести, выше сострадания…

Московиц  всячески избегает разговоров о своей жизни в годы Второй мировой, особенно о пребывании в концлагере - он боится быть заподозренным в проблемах со здоровьем, что ухудшило бы условия страхования. Однако вопросы страхового агента вынуждают его говорить на эту тему. История Московица, не укладывающаяся  ни в какие рамки привычных представлений его собеседника о жизни, становится для последнего настоящим  потрясением.

Не то чтобы происходящее  на сцене показалось мне недостоверным – но возникло ощущение некоторой неувязки, некого логического скачка, а именно: как в этом бюрократе, в этой напроломной счетной машине вдруг включились человеческие чувства? Разумеется, «пробить» можно почти любого человека – но с каждым это происходит по-разному. Я не уловила и не прочувствовала, КАК это произошло со страховым агентом – потому что не поняла как следует, КТО он, собственно, такой.

Временами Сергей Коноплев представлял его совершеннейшей акулой бизнеса, эдаким отрицательным персонажем из западного боевика – и делал это столь убедительно, что я даже поверила в силу и неуязвимость этого персонажа. Однако по некотором размышлении я поняла, что это и не сила вовсе.

Я видела не так много страховых агентов, но знаю о них две вещи: 1) они чувствуют людей, 2) они экономят собственные эмоции, редко разрешают себе испытывать их в отношении клиентов, а тем более – выражать. Это люди хитрые, скрытные – и очень редко агрессивно давящие. Это – гибкая сила, «железная рука в бархатной перчатке».

Наш страховой агент совершенно не таков. Он по-настоящему обижается на Московица за то, что тот не воспринимает его вопросы всерьез. Возникает угроза его статусу – и это его реально задевает, он даже становится агрессивен. О, вечная моя дурная привычка принимать агрессию за силу! Ведь в большинстве случаев это не что иное, как слабость и неуверенность в себе.

Вот он, мой ключик к его пониманию. Страховой агент – совсем не тот успешный и самодостаточный человек, каким ему хотелось бы выглядеть. Он – винтик системы, и он хочет создать видимость, что ему в ней вполне комфортно – но это не так! Именно поэтому Московиц, совершенно несистемный человек, помимо его воли вызывает в нем симпатию и понимание. Воистину, «сила Моя в немощи совершается!»

Вполне возможно, что мои трудности с пониманием этого образа были проблемами не столько исполнения, сколько моего восприятия. Но в любом случае, по моему мнению, фигура страхового агента требует большего смыслового акцента.

Кстати, о проблемах восприятия. Малая сцена создает ощутимый эффект присутствия. Часто это, бесспорно, работает в плюс. Но в этом случае, находясь к героям очень близко, я вдруг поймала себя на импульсивном желании принести старому больному человеку стакан воды  - и на дискомфорте от реакции сознания: «Ты что, мать, с ума сошла?» Это со мной так – или не только? И что с этим делать, как вы думаете?

Подводя итоги, я хотела бы сказать, что пьеса с такой сложной гармонией сюжета требует постоянного поддержания динамического равновесия и  выдвигает особые требования как к исполнителям, так и к зрителям. И если для зрителя такой спектакль –  повод включить мозг на полную мощность, то для артистов – это просто слалом, обязывающий к бесконечной шлифовке мастерства.

Давайте учиться играть и слушать полифонию! Потому что жизнь – это полифония и есть.